Три обороны одной войны.

*по материалам сети Интернет.

         Крымская война, как она называется в нашей историографии и Восточная война (Русская в Великобритании в 1850-х гг), как значится она в историографии Европы имеет гораздо большую географию, чем изначально заложено в этих названиях и ни одно из них в полной мере этого не отражает. Возможно, каждый из участников, давая название этой военной кампании подсознательно отождествлял это название с районом, местностью, где боевые действия для него носили наиболее напряженный и возможно трагический характер, если рассуждать так, то пиком напряжения и трагизма  для России был именно крымский полуостров, тогда как у европейцев это полностью все восточное направление... и это не удивительно, зная как разворачивались боевые действия для антироссийской коалиции на их восточном фронте, а для нас на южном (Крым), дальневосточном (Петропавловск-Камчатский) и северном (Белое море) фронтах соответственно.

         Если посмотреть на карту России и представить себе воображаемый треугольник, то стороны треугольника, расстояния, между его вершинами - тремя театрами боевых действий, будут иметь 2300-6000-8000км соответственно. Единственная ассоциация, возникающая перед глазами, стоя у карты на стене, была, как бы это не звучало (не претендую на авторство такого сравнения), но только — медведь, которого кусают со всех сторон свора собак, которые в принципе причинить серьезного вреда ему не могут, а по одному у них вообще нет шансов, слишком уж велика разница в габаритах, силе, но шум и лай, поднимаемый ими, создает и имеет определенный эффект и на медведя и на весь окружающий лес и жители леса видят и слышат, что происходит.

         Хотелось бы связать воедино три обороны этой одной войны, обороны совершенно не похожие между собой — ни содержанием, ни местом, ни ходом действий, но и в тоже время, обороны, имеющие и много общего — это самопожертвование, героизм и стойкость обороняющихся.

         Читая о этих событиях в книгах или в статьях, обычно они складываются в хронологическом порядке — сначала там оборона, потом здесь, потом там бомбардирование, но мне кажется правильней в своей статьей создать эффект реального времени, передать  ощущения одновременности происходящего, так как это действительно происходило примерно в одно время (в течении 3-х месяцев), что в масштабах истории — практически одновременно! Чтобы читая, представлялось и понималось, что все эти удары наносились в узко ограниченный временной интервал.

         События эти следующие — бомбардирование англичанами Соловецкого монастыря на Белом море (06-07 (18-19) июля 1854), высадка десанта в Петропавловске-Камчатском (19 (31) августа - 24 августа (5 сентября) 1854г) на Дальнем Востоке и первая бомбардировка Севастополя в Крыму (5(17) октября 1854г).

         Эта война для России началась 20 октября 1853г, подписанием Николаем I соответствующего манифеста.

Дата эта сугубо формально закрепляет официальное начало боевых действий. Все что происходило до, что явилось основанием, причиной, как происходила завязка этой войны — отдельная и очень обширная тема, в рамках этой статьи я ее пытаться разбирать не буду и статья, в принципе не о том. Но в общих чертах остановится все же необходимо.

         Восточная (Крымская) война — война Российской империи против коалиции Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства (как оно попало в коалицию — отдельный вопрос, хотелось бы более подробно разобраться). Цели этой войны — у каждого свои, но основная цель это практически всегда ослабление своего геополитического противника, желательно при минимальных вложениях и в идеальном случае, чужими руками.

         Таким образом, после определенной дипломатической комбинации, спустя 41 год, французы снова оказались на российской земле... но теперь в кампании с англичанами и пр.

         Безусловно, основым театром боевых действий оказался Крым, но англичане и французы не преминули, имеющейся возможностью, сравнительно малыми силами, нанося колющие, беспокоящие удары России по ее периметру, нанося урон торговому судоходству и сея панику среди местных жителей, ослабить противника, показать возможную уязвимость окраин огромной страны и вынудить отвлекать внимание командования и на более второстепенные фронты этой войны. Тем самым как бы прощупывая обороноспособность окраин. Политической целью же было несомненно — ограничить влияние России в Черноморском регионе, показать всему миру и в первую очередь Европе, что борьба с Россией ведется и ведется по всему огромному фронту от Петропавловска-на-Камчатке и до Севастополя, единой европейской коалицией (что-то напоминает), а уже побочными целями, которых удалось, кстати, достичь, были цели нарушения, разрыва торговых отношений России со своими контрагентами, путем перекрытия маршрутов торгового судоходства — на время этой пиратской авантюры такие отношения действительно были разорваны, так как англичане в Белом море и не только, начали практиковать свое излюбленное средство — захват судов и отправка их в качестве приза в Англию, так 5-го (17) июня 1854г первым трофеем англичан в этой войне стала кемская шхуна «Волга» груженая мукой, которая была интернирована и вместе с грузом отправлена в Англию, позже были еще перехвачены две русские ладьи.

Оборона первая. Бомбардирование Соловецкого монастыря.

         В феврале 1854г весь Приморский район (в том числе и Белое море) был приведен в военное положение, но это еще не означало начало активных боевых действий. Для района стартовал этап активных приготовлений к этим самым боевым действиям. Надо заметить, что боеспособного флота в этом районе у России не было вообще, при том что в Архангельске (Архангельское адмиралтейство, Соломбала) могли строить и строили любые военные суда, которые в основном уходили на Балтику, в Кронштадт, именно так сложилась ситуация, в тот момент и в том районе как такового флота не была (сапожник без сапог). Уверен, что англичане, всегда славившиеся свой разведкой, не могли не знать об этом и явно учитывали это при планировании своих «набегов».

Набережная в Соломбале.

         

      Вопросами обороны Архангельска и Архангельской губернии занимались военный губернатор Бойль и гражданский губернатор Фрибес, городской голова купец Дес-Фонтейнес и полицмейстер Штуцер. Бойль, являясь по национальности англичанином (сын английского морского офицера, принявшего приглашение Екатерины II и поступившего на российскую службу) по долгу службы, был вынужден вести подготовку к отражению неприятеля, при том что к самой идее обороны Севера он относился несколько отчужденно. Возможно именно этим объясняется, что в поле зрения военной администрации при подготовке губернии к обороне, в основном попал только ее центр непосредственно Архангельск и прилегающие районы. Именно Бойлю принадлежит следующее обращение:

"Зная, что жители Архангельской губернии народ смышленый, бесстрашный и всегда отважный, я надеюсь, что они, с божьей помощью, не дадут себя в обиду какому-нибудь сорванцу-пришельцу, который бы, желая поживиться чем-либо нажитым трудами, вздумал напасть на них; я вполне уверен, что они при своем уме и всегдашнем удальстве постараются даже завладеть неприятелем, если он осмелится показаться на заветных водах нашего Белого моря".

Вот такое оригинальное оказание поддержки в подготовке к обороне удаленных районов.

Это ответ на обращение кольского городничего Шишелова, пытавшегося получить для обороны Колы артиллерию, но вместо этого получившего 100 кремниевых ружей, 2 пуда пороха и 6 пудов свинца. К чести жителей Колы необходимо заметить, что нападение они отразили, но город был практически полностью уничтожен. Так же в одном из источников имеется информация о выявленных впоследствии сношениях Бойля с противником, но более нигде я с подобной информацией не сталкивался и судя по тому, что Бойль закончил жизнь в чине и не как изменник Родины, думаю, это не является правдой, а лишь слухи, порожденные его происхождением.       

         Таким образом, военная администрация всего района, не имея технической и физической возможности (а возможно и просто желания) обеспечить оборону всего вверенного района, была вынуждена сосредоточить свои усилия на обороне самого губернского города (Архангельск) и порта. Тем не менее в спешном порядке было осуществлено перевооружение  Новодвинской крепости, усиленна береговая линия дельты Северной Двины, в течении трех месяцев были спущены на воду весельные канонерские лодки, оснащенные каждая двумя орудиями и с 40-ка матросами на борту и обладающие высокой маневренностью, что в условиях множества островов, отмелей и проток и в купе с низкой осадкой судна имело пусть не решающее, но большое значение. Вновь созданной флотилией командовал капитан 1-го ранга Броун. С берегов действия этих суден прикрывались вновь сооруженными береговыми батареями (было сооружено 6 батарей при от 8-ми до 10-ти пушек на каждой), которые пополнялись, в том числе, вооруженным местным населением. Боевое крещение канонерских лодок и береговых батарей произошло на острове Мудьюг. Произошло это 14 (26) июня 1854г, с Мудьюжского маяка заметили английские суда («Бриск», «Миранда» и «Эвридика»), которые стали на якорь поперек устья Двины и направили баркасы для промера глубин. Одновременно неприятель пытался высадить десант на сам остров, но постоянным пушечным и оружейным огнем с береговых батарей, был отогнан. 22 (04 июля) июня один из кораблей неприятеля подошел на максимально близкое расстояние к острову и прикрывая своим огнем, высадил десант на 6-ти шлюпках, это действие было замечено и командир отряда канонерских лодок выслал навстречу противнику 90 матросов при двух полевых орудиях. Используя складки местности, отряд приблизился на пушечный выстрел и открыл огонь, тем самым вынудив противника ретироваться на судно.  Позже наши гребные суда сняли установленные врагом бакены, чем окончательно лишили его возможности войти в устье Двины и приблизиться к Архангельску.

         После этого англичане более не пытались приближаться к городу, ссылаясь на сильно обмелевшую реку что отчасти соответствует действительности, так как именно в этот год Северная Двина сильно обмелела.

         Что же касается остальных губернских городов, то баланс сил складывался не в нашу пользу, любая из команд кораблей коалиции была в разы больше обороняющих города отрядов.

         До 16-го апреля 1854 года монастырь жил мирной жизнью, будучи отрезанным льдами от материка, пока на остров не попал гонец, сообщивший о том, что Архангельская губерния переведена на военное положение.

Соловецкий монастырь и озеро Святое.

         

       Характерной чертой подготовки монастыря, являющегося узловым местом обороны Белого моря, является остаточный способ материально-технической подготовки, т.е. согласно распоряжению Бойля была предусмотрена только одна мера: 

«Из орудий, которые останутся свободными после вооружения города Архангельска и Новодвинской крепости, отделить для защиты Соловецкого монастыря несколько орудий малого калибра»

Транспортировку этих орудий на остров островитяне должны были организовать собственными силами, но это еще ничего, в сравнении с остальными поселками побережья, которые могли рассчитывать на помощь только собственных охотников («из охочих людей») без артиллерии.

         Духовное ведомство так же не проявляло особого рвения в вопросе подготовки к обороне, лишь только после получения напоминания о сокровищах, которые нужно было спасать, Синод занялся этим. Настоятелю рекомендовалось коллегиально назначить вещи подлежащие эвакуации, упаковать их в ящики, опечатав, и отправить на материк, где поместить в безопасное место. Самому же архимандриту рекомендовалось:

«...вместе с монахами и всеми теми, кто живет на острове, оставаться там безвыездно и принять при содействии лиц, от военного начальства назначенных, все возможные меры как к защите монастыря, в случае нападения неприятельского, так и к самому бдительному надзору за находящимися в оном арестантами, адресуясь в потребных случаях за разрешением и содействием к г-ну Архангельскому военному губернатору"

25 апреля 1854г собранные и упакованные братией ящики и бочки с монастырскими драгоценностями и рукописными (1356шт), старопечатными книгами (83шт), был отправлены в Архангельск на гребном судне «Александр Невский», сопровождать и охранять груз вплоть до возвращения в монастырь были снаряжены иеромонах, послушник и три монаха. После недельного путешествия сокровища монастыря достигли Сийской станции, где груз был помещен в специальную кладовую и «денно и нощно» охранялся монахами вплоть до возвращения на остров 8 (20) августа 1856года (лишь монастырская библиотека уехала в Казанскую духовную Академию).

         На месте подготовку к обороне организовал и возглавил настоятель монастыря — архимандрит Александр. В подчинении настоятеля в тот момент имелось — 200 монахов, 370 — рабочих людей и поселенцев да инвалидная команда (53 человека) под командованием Николая Никоновича, охранявшая заключенных в монастырской тюрьме. Что из себя представляла инвалидная команда в тот момент? Воображение современного читателя рисует однозначную картину при таком названии — команда (рота), состоящая из военнослужащих, получивших в процессе службы какое-либо увечье и не способных продолжать службу в регулярных войсках, а что же это было на самом деле? Попробую разобраться, если вкратце — инвалидные роты (команды) созданы были при Павле I, обязанностью первого такого подразделения было вести надзор за арестантами Петропавловской крепости, таким образом, являясь конвойной ротой. В дальнейшем, подобные роты использовались при охране особо важных предприятий промышленности, дворцов, крепостей. Пополнялись роты военнослужащими ветеранами, выслужившими 20-ти летний срок в армии или гвардии — этот контингент использовался при несении службы во дворцах, на заводах, в политических тюрьмах. При несении службы в гарнизонах привлекались списанные офицеры и низшие чины. Именовались такие военнослужащие — военными инвалидами и получали инвалидное содержание (меньше, чем обычное). Далее инвалидные команды эволюционировали в «служащие» и «неслужащие», в первые попадали по рекрутскому набору и зачастую служили весь срок в команде, во вторые же служащие набирались по остаточному принципу. После 1820-го «неслужащие» инвалидные роты были упразднены. Вот такая «служащая» инвалидная рота и оказалась в распоряжении настоятеля. На личности которого необходимо остановиться отдельно, так как сила личности в некоторых ситуациях бывает объединяющей, сдерживающей и решающей, за примерами далеко ходить не надо, все они будут упомянуты (Корнилов/Нахимов — Севастополь, Завойко — Петропавловск-на-Камчатке).

         Архимандрит Александр (в миру - Андроник Иванович Павлович), настоятелем монастыря был назначен 25 июля 1853года, незадолго до описываемых событий.

Интересна биография этого человека, складывается ощущение, будто рок какой-то вел его по жизни, готовя и наполняя необходимыми опытом и знаниями и наделяя необходимыми качествами, и в итоге привел его в Соловецкий монастырь в самый нужный для обители момент. Александр имел достаточный опыт совместной службы с военными и в войсках, так с 1832-го по 1847-й  гг будущий настоятель был назначен полковым священником Алексопольского пехотного полка, а до этого был в течении 7-ми лет священником Полоцкого полка.

Впоследствии его бывший полк, Алексопольский, участвовал в Крымской войне, участвовал в осаде Силистрии, после участии в штурме Евпатории вошел в состав Севастопольского гарнизона и в день его последнего штурма, руководил войсками на Малаховом кургане бывший командир Алексопольского полка — генерал-майор фон Буссау (под начальством которого и служил Александр), который в критический момент обороны кургана уже камнями отбивался от французов до тех пор пока не был сражен пулей в грудь...

         Вот такое пересечение линий в истории — сослуживцы, один священник, другой военный, в одной войне, но каждый на своей обороне, во имя общей цели.

         Умер настоятель 10 ноября 1874года и был погребен в Дальних пещерах Киево-Печерской лавры.

         При подготовке к обороне долго велись споры по вопросу заключенных, находящихся на Соловках, победила точка зрения военной администрации губернии и в итоге заключенные не были перевезены на материк, а оставлены на острове. Перед началом обороны в монастырской тюрьме насчитывалось 25 заключенных, среди которых были и т.н. «политические», к которым у власти был особенно строгий подход, речь идет о члене Кирилло-Мефодиевского общества — Е.Андрузском (впоследствии он как и еще несколько узников, по результатам обороны получили сокращение срока заключения и были переведены на материк (Архангельск), для несения службы под надзором до окончательного исправления).

         Отмечался большой патриотический подъем царивший на острове в процессе подготовки. Жителям и служителям острова пришлось вспомнить и применить все мирские знания, полученные в «прошлой» жизни, так богомолец (отставной колежский ассесор Петр Соколов) имея некоторые знания по фортификации и артиллерии занялся приведением в порядок монастырских укреплений. Среди послушников оказались бывшие гренадеры, унтер-офицеры. Так же в помощь инвалидной команде, был сформирован и предоставлен, под личную ответственность архимандрита, отряд из заключенных, в том числе и политзаключенных.

         Вооружение оборонявшихся состояло из извлеченных из оружейной палаты и абсолютно  непригодный для войны бердышей, копей, так же удалось насобирать 20 пушек, но ввиду их состояния, когда при выстрелах некоторые разрывались, а с некоторых снимались слои ржавчины, пригодными к стрельбе оказались лишь 2 трехфунтовых орудия, плюс 20 пудов пороху. Но в итоге все сложилось не так плохо, так как выше уже упоминалось, что губернские власти планировали обеспечение вооружением монастыря по остаточному принципу, и в итоге 16 мая 1854г монастырское судно из Новодвинского артиллерийского гарнизона доставило на остров 8 шестифунтовых пушек с запасом 60 снарядов на орудие. Так же этим же рейсом на остров прибыли и откомандированные инженерный офицер Бугаевский — для обустройства батарей и укреплений и фейрвейкер Друшлевский — для обучения стрельбе инвалидной команды и прочих «охочих людей». 

         25 мая 1854г установка полученных орудий  была окончена, о чем и было доложено Бойлю.

Еще продолжались ежедневные тренировки штыковому бою низших чинов и охотников, велись приготовления по хозяйственной части (укрытие скота), до окончательной готовности было далеко, именно в это время и случилась английская атака на монастырь...

         Но в начале необходимо остановиться более подробно кем же был атакован остров, какие силы имел противник на этом театре боевых действий.

Для ведения боевых действий на этом театре союзники отрядили относительно небольшой контингент в сравнении с тем, какие силы были задействованы на других театрах. Так в эскадру под командованием адмирала Эрасмуса Омманея (бывшего исследователя Арктики и капитана первого в строю английского флота парохода «Везувий») входили — 3 парохода, 3 парусных фрегата, 2 тендера, бриг и шхуна.

Эрасмус Омманей.

Ядром эскадры и его основной ударной силой являлись 14-ти пушечный шлюп «Бриск» (экипаж около 350-400 человек, позже судно принимало участие в повторном походе на Петропавловск), 14-ти пушечный корвет «Миранда» (впоследствии в 1855году участвовал в набеге на Таганрог) и 26-ти пушечный корвет «Эвридика» (ок.320 членов экипажа). Таким образом, английская эскадра обладала судами с паровыми двигателями и достаточно мощной осадной артиллерией с командой не менее 800 человек.

Шлюп «Бриск»

         6 (18) июля 1854 года в 8 утра дозор с одной из монастырских башен заметил приближающиеся к монастырю два судна — это были «Бриск» и «Миранда». Суда остановились на расстоянии около 10 км от берега. Через несколько часов корабли снялись с якоря и скрылись из вида, но не прошло и двух часов как они вернулись и стали на якорь на расстоянии пушечного выстрела, напротив монастырской батареи.

На одном из фрегатов были подняты переговорные флаги, но не обученные морской грамоте защитники монастыря никак на это не отреагировали, тогда англичане произвели три выстрела, на что в ответ естественно получили два выстрела трехфунтовыми ядрами.

         Это недопонимание и стало формальным поводом для начала бомбардирования монастыря. Английские корабли открыли огонь по оборонительным сооружениям. Первый же выстрел выбил ворота монастыря. Так как дальность стрельбы пушек, расположенных на стенах монастыря, не позволяла им причинить вред, стоявшим в море кораблям, то они своей стрельбой доставляли определенные неудобства береговым батареям, в то же время береговые батареи вели упорядоченный огонь по врагу и в результате, стоявший ближе к берегу «Миранда» получил одно попадание.

         Канонада длилась около часа. Всего неприятелем было выпущено около 30 ядер. По истечению времени поврежденный фрегат отошел и на виду у оборонявшихся начал ремонтные работы. На этом боевые действия этого дня были окончены.

         Итоги первого дня воодушевили оборонявшихся, большая часть из них, таким образом, получили боевое крещение, что позволило на следующий день действовать более хладнокровно и уверенно.

         7 июля 1854 года на рассвете парламентарный катер под белым флагом с фрегата "Бриск" доставил к берегу послание на английском и русском языках. На конверте была надпись на одном русском языке в несколько загадочных выражениях:

"По делам ее великобританского величества. Его высокоблагородию главному офицеру по военной части Соловецкой"

В письме речь шла о том что, открыв огонь в сторону флага, гарнизон монастыря, таким образом, ставил себя в условия ведения войны с Англией и на основании этого, был предъявлен следующий ультиматум.

1. Безусловной уступки целого гарнизона, находящегося на острове Соловецком, вместе со всеми пушками, оружием, флагами и военными припасами. 
2. В случае какого-нибудь нападения на парламентарный флаг, с которым эта бумага передана, немедленно последует бомбардирование монастыря. 
3. Если комендант гарнизона не передаст сам свою шпагу на военном пароходе е. в. в. "Бриск" не позднее как через три часа после получения этой бумаги, то будет понятно, что эти кондиции не приняты и в таком случае бомбардирование монастыря должно немедленно последовать. 
4. Весь гарнизон со всем оружием должен сдаваться как военнопленные на острове Песий в Соловецкой бухте не позже, как через шесть часов после получения этой бумаги". 

      И подпись: "6/18 июля Эрасмус Омманей, капитан фрегата е. в. в. и главнокомандующий эскадрою в Белом море и проч., и проч., и проч."

Омманей не сомневался, что после вчерашней демонстрации мощи эскадры флота ее величества, любые защитники любой крепости сочтут за честь капитулировать, но... этому не суждено было сбыться. Сразу после получения ультиматума архимандрит Александр созвал что-то наподобие военного совета, участники которого единодушно отвергли выставленный ультиматум и составили ироничный ответ на русском языке за подписью «Соловецкий монастырь» и передали с английским офицером связи. В ответе, отметались обвинения англичан в нападении на флот ее величества и напоминалось, что оборонявшиеся открыли огонь только в ответ и далее давался ответ по каждому из пунктов ультиматума: 

1. Гарнизона солдат е. и. в. монастырь не имеет... и сдавать гарнизона, за неимением оного, нечего, и флагов, и оружия, и прочего не имеется. 
2. Нападения со стороны монастыря на парламентарный флаг не могло последовать и не сделано, а принята присланная депеша в тишине. 
3. Коменданта гарнизона в Соловецком монастыре никогда не бывало и теперь нет, и солдаты находятся только для охранения монашествующих и жителей. 
4. Так как в монастыре гарнизона нет, а только охраняющие солдаты, упоминаемые в 3 пункте, то и сдаваться, как военнопленным, некому"

В нейтральных водах ответ был предан английскому офицеру, на что тот предупредил, что из-за отклонения требований эскадры, монастырь будет подвержен бомбардировке  и последующему разорению, но перед этим на берег будут высажены русские пленные, ранее захваченные эскадрой, но... англичане не были бы англичанами, если бы не совершили какой-либо уловки — под видом «пленных», Омманей хотел высадить на берег  английский десант, чего никак нельзя было допустить оборонявшимся. Этот ход был разгадан и предусмотрительно расположенные в засадах на берегу ратники одним своим присутствием отпугнули англичан.

         Раздосадованный ответом и неудачной попыткой десантирования, командующий эскадрой дал три часа своим артиллеристам на то чтобы сравнять с землей монастырь.

         В 7-45 началась бомбардировка монастыря.

         Обстрел производили 120 корабельных пушек, ядра бились в монастырские стены, попадали во двор, некоторые вообще перелетали монастырь и падали, шипя и создавая фонтаны, в Святое озеро.

         Отвечали неприятелю 10 монастырских пушек.

         Около полудня один из фрегатов перебазировался, обойдя Песий остров, на юго-западную сторону монастыря, тем самым поставив под удар береговую батарею, защитники который вынуждены были эвакуироваться, но в то же самое время фрегат удачно подставился под выстрелы батареи расположенной на монастырских стенах. Стрельбами здесь руководили Друшлевский И Никонович. Залпы атакующих и выстрелы защитников, плюс стрельба стрелков, рассеянных по береговой линии — все это создавало такую канонаду, которую стены монастыря ранее никогда не слышали, как и вся округа, гул стрельбы был слышен в приморских селах на расстоянии до 100км...

         Рассредоточенные в прибрежной полосе ратники из добровольцев были призваны, в случае попытки высадки десанта, опрокинуть его в море и всячески препятствовать его высадке на побережье, так как это создавало реальную угрозу захвата монастыря, на случай возникновения кризисной ситуации имелся резерв, состоящий из богомольцев и послушников, которых вооружили вынутыми из запасов бердашами, топорами, пиками.
      В пять часов вечера, спустя 9 часов с момента первого выстрела, последнее ядро просвистело над стенами и попало в икону Богородицы, находившуюся над западным входом в Преображенском соборе.

         Канонада стихла.

         Фрегаты стали на якорь

         Матросы отдыхали.

         Два дня напряженных боев опустошили арсеналы монастыря, были на исходе запасы пороха и ядер, поэтому 7-го июля, еще не зная о планах эскадры, которая продолжала стоять на якоре у берега острова, с противоположного берега острова отчалил баркас в Архангельск, с баркасом Александр извещал Бойля, что в двухдневных боях израсходованы почти все боеприпасы, и просил прислать в помощь монастырской дружине "в самоскорейшем времени" воинскую добавочную команду с исправными ружьями и потребным количеством снарядов, а "в особенности до 20 пудов пороха". Но это уже не понадобилось.
         В результате перестрелки никто из защитников монастыря не был ни ранен не убит, у англичан же против — один убит и один покалечен (в результате попадания в «Миранду»). Союзниками было выпущено 1800 ядер по монастырю. Это сухая статистика, результаты. А какие были результаты исторические, психологические?

         Критическая ситуация вынудила мирных людей взяться за оружие, некоторых вспомнить забытые навыки и совместно стать на оборону обители. Ярко проявились таланты руководителей обороны — архимандрита Александра, Друшлевского. Нависшая над православной святыней угроза объединила между собою людей разных вероисповеданий, так тот же Друшлевский был католик, а на некоторых произвела неизгладимое впечатление, например норвежец Гардер, активный участник обороны — настоятель упоминал об этом в донесении Бойлю, после обороны принял православие.

         Героическое отражение нападения на Соловецкий монастырь было глотком свежего воздуха, солнечным лучем для российского общества того времени, на фоне не совсем удачно развивавшихся для России событий на юге, в Крыму. В то же время для англичан, полученный отпор и неспособность сокрушить оборонявшихся, занять монастырь, являлось оплеухой, ударом по имиджу, или как сейчас бы выразились — репутационным ударом, выявившим некое бессилие при встрече с организованным, а самое главное, мотивированном сопротивлении.

         Далее эскадра как самые настоящие пираты прошлась по прибрежным селам, разграбляя, сжигая и разрушая поселения, но это не тот результат, за которым эскадра была направлена в Белое море, не тот результат, который можно записать в выдающиеся страницы истории флота ее величества. Английская эскадра, состоящая, на тот момент, из самых современных пароходов, была вынуждена отступить от острова, не причинив какого-либо существенного урона как монастырю так и оборонявшим его по большей своей части, гражданским лицам. Как слон в посудной лавке, крутясь, рушит и бьет посуду, потом с горем пополам вываливается из помещения, не нанеся какого-либо урона стенам и самому помещению, так и эскадра союзников, пиратствуя, прошлась по Белому морю и его побережью.

         Соловецкий настоятель в своем донесении в синод от 10 июля 1854 года делал совершенно правильный вывод:

"Все бесчеловечные усилия неприятеля, клонившиеся к тому, чтоб совершенно нанести разрушение ей (обители) своими страшными снарядами, остались посрамленными и постыженными". 

Оборона вторая. Высадка десанта в Петропавловске.

         Вторым эпизодом, на котором хотелось бы остановиться, было отражение десанта в Петропавловске. Событие это стало одним из бесспорно знаменательных и ярких событий, покрытых доблестью российских солдат.

На территории главного залива Камчатки — Авачинской губе, расположена бухта, называемая Петропавловская, с одноименным городом — Петропавловском. Именно здесь и произошли описываемые события летом 1854 года.

         Активное освоение и развитие Дальнего Востока только начиналось и в виду удаленности от центра, говорить о какой-либо готовности Камчатки к ведению боевых действий, не приходится, так к концу 40-х годов весь гарнизон Петропавловска состоял из 200 человек, из них 100 казаков и столько же морских чинов.

         После посещения города, генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьёв Н.Н.,

высказал опасения, что Англия рано или поздно, путем создания кратковременного вооруженного конфликта, предпримет попытку овладения Авачинской губой, слишком уж много побуждающих факторов для этого имелось и самый главный — возможность отрезать Россию от Тихого океана и от ее Аляски. Описывая ситуацию необходимо помнить, что в тот момент Аляска еще являлась российским владением и, учитывая это, у России был отличный территориальный плацдарм для усиления своего влияния и установления практически единоличного доминирования в тихоокеанском регионе.

         Накануне войны Камчатка получила статус отдельной области, таким образом, Петропавловск стал важным портом и военным центром на тихоокеанском театре.

Петропавловск. Современный вид. Видна Никольская и Сигнальная сопки.

         Нападение на Петропавловск, в разрезе ведения боевых действий Крымской войны, преследовало не только военные цели именно этой кампании, но и желание англичан расширить свое и подорвать российское влияние на Тихом океане и побережье, тем более, что перед этим Россия активно укреплялась на тихоокеанском побережье, основывая новые города и создавая гарнизоны. Происходило это при активном участии генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьев. Став генерал-губернатором в 38 лет, Муравьев, таким образом стал самым молодым генерал-губернатором России на тот момент, что в купе с его родством с Муравьевыми, игравшими видную роль в декабристском движении (в Иркутске принимал, отбывавших там ссылку декабристов), вызвало недоумение и пристальное внимание общества того времени. При его активном участии был открыт Сибирский отдел Императорского Русского географического общества. Главным достижением Муравьева в Сибири считается возвращение Приамурья, активное освоение и заселение этих земель. Не даром результатом этой бурной деятельности, в воспоминаниях современников, тот период именовался как «муравьевский век» или «муравьевская эра».

         О том, что Англия вынашивает планы военного вмешательства, и в английском Адмиралтействе имеются определенный планы на этот счет, в России знали. В преддверии начала военных действий активизировалась английская разведка, под видом торговых судов или китобоев активно «разрабатывались» российские порты и владения. Это вызывало определенное беспокойство у руководства России, что и вылилось в укрепление обороноспособности Камчатки. В это время и начинает восходить звезда генерал-майора Василия Степановича Завойко, выходца из Полтавской губернии, сына флотского врача и казачки, в 18-ти летнем возрасте участвовавший в Наваринском сражении и награжденным за это орденом Святой Анны 3-й степени «с бантом». Человека служившего под начальством П.С.Нахимова на «Палладе». Восход начался с назначения его Управителем Камчатки (камчатский военный губернатор и командир Петропавловского порта на Камчатке), Завойко был назначен на смену предыдущему начальнику Камчатки — Машину Р.Г.

Василий Степанович Завойко на батарее.

         В конце мая 1854 генеральный консул России в США уведомил В.С.Завойко о начавшейся войне. Времени на раскачку у Управителя Камчатки не было, поэтому практически сразу было опубликовано его обращение к жителям следующего содержания.

«Получено известие, что Англия и Франция соединились с врагами христиан турками и притеснителями наших единоверцев; флоты их уже сражаются с нашими. Война может возгореться и в этих местах, ибо русские порты Восточного океана объявлены в осадном положении.

Петропавловский порт должен быть всегда готов встретить неприятеля, жители не будут оставаться праздными зрителями боя и будут готовы, с бодростью, не щадя жизни, противостоять неприятелю и наносить ему возможный вред и что обыватели окрестных селений, в случае надобности, присоединятся к городским жителям. При приближении неприятеля к порту быть готовыми отразить его и немедленно удалить из города женщин и детей в безопасное место. Каждый должен позаботиться заблаговременно о своём семействе.

Я пребываю в твёрдой решимости, как бы ни многочисленен был враг, сделать для защиты порта и чести русского оружия всё, что в силах человеческих возможно, и драться до последней капли крови; убеждён, что флаг Петропавловского порта во всяком случае будет свидетелем подвигов чести и русской доблести!»

         На момент опубликования воззвания, численность гарнизона Петропавловска составляла — 231 человек. Артиллерия насчитывала шесть 6-фунтовых пушек и одно полевое 3-х фунтовое орудие на конной тяге. Бросается в глаза, насколько ситуация перекликается с боеготовностью Соловецкого монастыря, налицо была явная системная недоработка. Так же как и на Белом море при подготовке активно привлекалось местное население, так же формировались стрелковые отряды и пожарные команды, на случай возможной борьбы с возгораниями. К счастью для защитников, 1июля 1854г, вынужденно в результате эпидемии цинги на борту, предварительно хитростью ускользнув от эскадры союзников в перуанском порту Кальяо, в Авачинсукую губу зашел фрегат «Аврора» (ком. И.Н.Изылметьев) и после оценки ситуации и существующей угрозы, капитаном было принято решение остаться в Петропавловске и оказать помощь защитникам.

Изыльметьев И.Н.

         24 июля 1854 года военный транспорт «Двина» доставил в Петропавловск 350 солдат Сибирского линейного батальона под началом капитана Арбузова А.П., 2 двухпудовые мортиры и 14 пушек 36-го калибра, на этом же судне прибыл военный инженер Константин Морвинский, который и возглавил строительство береговых батарей Петропавловска. Учитывая экипажи кораблей, гарнизон Петропавловска стал насчитывать 988 человек, в том числе 349 человек на кораблях, 368 на батареях и 271 человек — в стрелковых партиях.

                Население города, составлявшее на тот момент около 1600 человек, активно привлекалось для обустройства батареи и других работ, связанных с подготовкой к обороне. Более двух месяцев гарнизон и население готовились к отражению нападения. Орудия с одного борта фрегата «Аврора» (29 шт) и транспорта «Двина» были сняты и переданы на береговые батареи, а сами суда были развернуты  оставшимися вооруженными сторонами к выходу из гавани. Сам вход был перегорожен боновым заграждением. Выросшие в процессе подготовки батареи опоясывали город полукругом. Таким образом, удалось соорудить 7 батарей. С запасом по 37 выстрелов на орудие.

Завойко В.С.

         Командующий союзнической эскадрой контр-адмирал Девид Прайс был уверен в легкой победе и не  спешил, что очень похоже на с действия Омманея на Белом море. Еще задолго до начала войны эскадра курсировала по Тихому океану в ожидании ее объявления.

         17 (29) августа 1854 года объединенная эскадра была замечена с постов на маяке — Маячном, более всех выдававшемся в океан. Впервые за эту кампанию в Петропавловске прозвучал сигнал боевой тревоги. В сторону гавани был направлен пароход «Вираго», прикрывавшийся американским флагом, для промера глубин, но после высылки ему навстречу бота — капитан парохода не стал дожидаться сближения, развел пары и ретировался. Капитан доложил командующему, что видел в бухте суда и береговые батареи и так же то, что узкий пролив, соединяющий ее с океаном, ничем не защищен. Это были первые результаты разведки, полученные противником в Петропавловске. Стало понятно, что легкой прогулки в бухту не будет, так как суда эскадры не были приспособлены к борьбе с береговыми батареями. В тоже время, стало понятно, что элемент внезапности уже использован быть не может. Стороны обнаружили друг друга.

         На следующий день эскадра вошла в Авачинскую бухту.

Для действий на этом театре, в сравнении с Белым морем, союзное командование выделило большие силы.

- фрегат «Президент» (52 пушки)

- фрегат «Пайк» (44 пушки)

- пароходофрегат «Вираго» (6 бомбовых орудий)

Французские корабли:

- фрегат «Форт» (60 пушек)

- фрегат «Эвридика» (32 пушки)

- бриг «Облигадо» (18 пушек)

Всего эскадра располагала 216 орудиями, её личный состав насчитывал 2700 человек (2200 чел. — экипажи кораблей, 500 чел. — специально подготовленные десантники). Необходимо отметить, что для штурма прибрежных укреплений, высланная эскадра, была в большинстве своем, мало пригодна в следствии ее несоответствующего вооружения, которое составляли короткоствольные карронады.

К тому же, орудия, располагаясь по бортам судна могут принимать участие в баталии лишь одной своей половиной, одной стороной корабля. По аналогии с обороной Соловецкого монастыря — бомбардирование было начато в один день и на следующий продолжено, так и в Петропавловске, после попытки первого штурма, оказавшейся неудачной, была предпринята и вторая.

Изначально план командования эскадры состоял в том чтобы огнем с кораблей уничтожить 1-ю и 4-ю батарею, войти в гавань, уничтожить 2-ю батарею, потопить суда («Аврору» и «Двину») и уже после этого высадить десант и при поддержке кораблей захватить город.

         18 (30) августа 1854  года эскадра начала занимать положение, согласно плану, но внезапно все приготовления были прекращены и корабли вернулись на исходные позиции, случилось нечто экстраординарное — гибель при загадочных обстоятельствах командующего контр-адмирала Прайса, популярной стала версия о самоубийстве, потому как был рад факторов подвигающих к этому, возможно произошло наложение причин и поводов, что и привело к такому неожиданному решению, дело в том, что российский фрегат «Аврора» был ранее упущен адмиралом в Перу, а ведь именно уничтожение его и фрегата «Паллада» было одной из основных задач, поставленных перед адмиралом, плюс на Сандвичевых островах адмирал узнал о том что союзная эскадра упустила и «Двину». К тому же, возможно, сыграло свою роль и то, что британский контр-адмирал имел несколько иное представление о готовности города к обороне, и увиденное с «Вираго» во время разведки, все те приготовление организованные В.С.Завойко, все это произвело на него впечатление и уменьшило уверенности в легкой победе. Как бы там ни было, но накануне штурма, эскадра оказалась без командующего, гибель которого нельзя отнести к боевым потерям. Хотя, например, Н.Н.Муравьев имел свое мнение на счет этого происшествия.

«Завойко напрасно поверил рассказу пленного, что адмирал Прайс будто бы сам застрелился. Неслыханное дело, чтоб начальник застрелился в самом начале сражения, которое надеялся выиграть; не мог адмирал Прайс застрелиться в невзначай своим пистолетом, для какой надобности он брал его в руки, находясь на фрегате за милю от нашей батареи...».

         Если кратко, то адмирал Прайс был незаурядной личностью и морским командиром — человек, лично участвовавший абордаже, рукопашных схватках, бывший захваченным в плен, человек, который не раз встречался лицом к лицу с смертью, не мог струсить и испугаться одного вида укреплений противника. Существует версия, что адмирал был убит, а команде было сообщено, что он покончил жизнь самоубийством. А вот кем и с какой целью убит это уже отдельный вопрос.

         Не вызывает сомнения, что это не добавило храбрости и уверенности его подчиненным.

Командование эскадрой перешло к контр-адмиралу Феврье де Пуанту, изменений в первоначальный план внесено не было и уже 19 (31) августа 1854 года пароход «Вираго» и фрегаты «Президент», «Пайк», «Форт»  открыли огонь по «Авроре», «Двине» и 1,2, 4-й батареям, параллельно под обстрел попала и 3-я батарея. Через некоторое время союзникам удалось заставить замолчать 1 и 4-ю батареи, 2-я же батарея продолжала вести огонь, так же остались без серьезных повреждений наши суда, спрятанные за сопкой. Во время этого обстрела В.С.Завойко как раз находился на батрее №1 («Сигнальная»).

В.Ф. Дьяков. Береговая батарея №2 «Кошечная», вид на Авачинскую бухту, сопку Сигнальная, вдалеке вражеская эскадра 

         Подавив батарей, союзники решили воспользоваться данным перехватом инициативы и высадить на 4-ю батарею десант в количестве 600 человек. 2-я батарея «Кошечная» произвела несколько залпов по десанту, но препятствовать высадке и сбросить его в море это не помогло, хотя один из английских пароходов ошибочно произвел выстрел по союственным солдатам. Видя это и не желая дать возможность захватить плацдарм и развить наступление противника, В.С. Завойко привлек все имеющиеся резервы, добровольцев и плюс матросов с «Авроры», таким образом, удалось собрать лишь 130 человек. Задача у команды была одна — сбросить в море, высадившийся десант, который уже успел даже установить флаг. Но боевого соприкосновения не произошло — издали завидев приближающихся защитников, французские десантники лишь попытались нанести урон ранее уже выведенным из строя отступавшими пушкам, и не подпустив петропавловцев на выстрел, ретировались на свои корабли.

         Эскадра вернулась на места своей стоянки.

         Так был отбит первый штурм Петропавловска.

         Наши войска понесли следующие потери — 6 погибших и 13 раненых. Завойко предполагал, что на следующий день противник предпримет решающий штурм, после сегодняшнего дня, но он ошибся. Союзники взяли несколько дней передышки, для перегруппировки и похорон убитых. Защитники так же времени не теряли, им удалось восстановить почти все орудия (кроме 3шт), поврежденные при первом штурме.

         24 августа (5 сентября) 1854г начался второй штурм Петропавловска.

         Теперь план был таков — основной  удар наносился по 3 и 7-й  (на Никольской сопке) батареям силами «Президент», «Форт» и «Вираго». «Пайк», «Евридика» и «Облигадо» вели огонь по батареям № 1 и 4, имитируя атаку и отвлекая внимание защитников, позже они присоединились к первой группе. Таким образом, эскадра была разделена на две половины, каждая из которых вела подавляющий огонь по своей группе батарей. Невозможно было противостоять 10-ю орудиями против 113-ти... и в результате трехчасового бомбардирования 3-я батарея («Смертельная» - так как не имела бруствера и именно на ней защитники несли самые большие потери) замолчала, прислуга с нее отступила, как и с 7-й. Батарее «Смертельной» или «Перешеечной» командовал князь Александр Петрович Максутов, батарея располагала пятью орудиями против 30 на фрегате «Форт» с которым и вела перестрелку. По воспоминаниям мичмана Фесуна, земля перешейка была буквально изрыта разрывами от вражеской артиллерии, корабль стоял на расстоянии 4,5 кабельтовых от берега и стрельба его наносила большой ущерб, вскоре четыре орудия были выведены из строя, половина команды перебита, князь собственноручно наводил последнюю пушку, ему удалось одним выстрелом потопить катер с вражеским десантом, в ответ с «Форта» дали залп целым бортом. Князь упал, у него была оторвана рука, последнее орудие было выведено из строя... 10 сентября князь скончался от ран и воспаления легких.

         Воспользовавшись этим, союзники высадили десант — 250 человек у батареи №3 и 700 человек у №7. Подразумевалось, что десант поднимется на Никольскую сопку, господствующую над городом, и захватит Петропавловск — это была задача первой группы — 250 чел, вторая же, состоящая из 700, уничтожив батарею №6, должна была выйти к Петропавловску со стороны Колтушного озера (Колтучного). Но вышло все по-другому. Батарея №6 картечным огнем заставила высадившихся повернуть назад к сопке, в результате там оказалось до 1000 десантников, которые ведя огонь, начали спускаться к городу. В.С.Завойко разгадал замысел противника, собрал все возможные резервы, в том числе обслугу некоторых батареи, собрать удалось около 350 человек. Вот эта команда и была выдвинута на встречу десанту. Обороняющиеся были вынуждены атаковать превосходящие силы противника, да еще и в гору... но тем не менее они смогли совершить чудо. Своими внезапными и дерзкими действиями они смогли сначала остановить продвижение противника, а после и заставить отступить назад, к 40-метровому обрыву в море... некоторая часть десанта погибла и покалечилась при прыжках вниз. Корабли эскадры пытались помочь десантникам огнем артиллерии, но это не имело практического эффекта и в результате на кораблях, не дожидаясь возвращения десантных ботов, была отдана команда покинуть бухту.

         Таким образом, второй штурм Петропавловска, спустя два часа после начала, закончился на Никольской сопке полным поражением англо-французской эскадры. Потери союзников составили 400 убитыми, 150 ранеными и 4 пленными. Защитники же получили трофеями 56 ружей, 7 офицерских сабель и... знамя. Защитники потеряли в этом бою 34 бойца.

Английское знамя десанта, взятое в бою 24 августа (5 сентября) 1854 года

         Необходимо заметить, что союзники проявляли недюжинную смелость и отвагу каждый раз, когда дело доходило до эвакуации погибших, так Фесун вспоминал :

«Убьют одного — двое являются взять его; их убьют — являются еще четверо; просто непостижимо».

Зрелище было страшным. Англичане и французы под градом пуль брели к лодкам, неся на плечах раненых и убитых.

         7 сентября 1854г, предварительно напав на пару суден («Анадырь» - сожжен и «Ситха» - взята как приз), союзная эскадра снялась я с якоря и отплыла.

         Вновь итоги штурма стали для европейской коалиции неприятной неожиданностью, превосходящие как технически, так и численно, силы союзников в очередной раз не смогли сломить сопротивление, зачастую на скорую руку, сформированных и малообученных гарнизонов, гарнизонов пусть и отстающих в материально-техническом плане, но превосходящих в морально-волевых качествах, побеждающих своей мотивацией и желанием победы. Так как кампания для участников коалиции имела откровенно провальное начало, что началось на Белом море с бомбардирования Соловков и сожжения Колы, которое особенно смаковалось в английской прессе и стало радостным чтивом для публики, хотя большая часть даже не представляла, что из себя представляет Кола, где находится и как происходило ее сожжение флотом «владычицы морей», такое продолжение она получила и в Авачинской губе, что стало настоящим шоком для европейской публики. Возможно, определенную роль в неудаче при штурме сыграла и излишняя самоуверенность атаковавших.

         Ну а эпицентр военной кампании смещался на юг... в Крым.

Оборона третья. Бомбардирование Севастополя. Первое.

         Днем 1 (13) сентября 1854 года, жители города Севастополя имели возможность наблюдать впечатляющую своим масштабом картину — мимо города, двигаясь с юга на север проходил огромный союзный флот, колонна была настолько огромна, что собою полностью заполняла горизонт и ее корабли арьергарда, прятались за самой линией горизонта. И уже на следующий день, на прекрасные, просторные пляжи между нынешними Саками и Евпаторией (пространство между озерами Кизил-Ярским и Кичик-Бельским) произошла беспрепятственная высадка англо-франко-турецкого десанта. Всего к крымскому берегу причалило 89 боевых и 300 транспортных кораблей, которые доставили на крымскую землю 62223 человек экспедиционной армии союзников с 134-мя полевыми орудиями и 73-мя осадными. Это была первая в военной истории высадка настолько большой экспедиционной армии, до этого существовали подобные планы (та же идея Наполеона о высадке десанта на берегах Англии), но существовавшие технические возможности флота не позволяли этого реализовать.

         Армию союзников возглавляли — от Франции маршал Арман-Жак-Леруа Сент-Арно (1798-1854), участник войны в Алжире, военный министр Франции в 1851-1854 гг. и английский главнокомандующий фельдмаршал лорд Фицрой Джеймс Генри Сомерсет Раглан (1788-1855), участник битвы с Наполеоном I при Валерлоо (1815), где он потерял руку. Позднее, умершего в сентябре 1854г французского генерала, сменил Франсуа Гертрен Канробер (1809-1895).

Маршал Сент-Арно.

Лорд Раглан.

На следующий день интервенты двинулись в сторону Севастополя, но еще на полпути до него, были встречены русской армией у реки Альма — где и состоялось первое сражение это кампании, получившее одноименное название — Альминское сражение, ход и события этого эпизода предмет для отдельной статьи, но по его результатам можно привести лишь одну характерную фразу

«Еще одна такая же победа, и у Англии не будет армии!»

— заявил командир одной из английских дивизий герцог Кембриджский, видя, как на его глазах 36 русских орудий расстреляли картечью бригаду легкой дивизии возле Бурлюка.

         Потери сторон были тяжелыми: русские войска потеряли 145 офицеров и 5600 нижних чинов, неприятель — 4500 человек.

         Это сражение стало первым тревожным звонком в будущем непрекращающемся перезвоне, стало понятно, что учитывая храбрость и стойкость русских солдат, с которыми они сражались при Альме — легкой прогулки в Севастополь не будет. Таким образом, хоть и победа, но выглядела она совсем не радостно для победителей, от побережья в районе Альмы, транспорт за транспортом начали отходить в Константинополь и Скутари, перевозя на своих бортах тяжело раненных и искалеченных солдат. В этих городах наспех начали сооружаться военные госпитали именно под эту военную кампанию. В то же время резко возросла угроза эпидемии холеры, которая периодически еще на пути от Варны, проявлялась и уже не исчезла ни до Альмы ни после... Англичане и французы, впрочем, как и русская армия, испытывали острую нехватку медперсонала, так при перевозке раненных в Константинополь судном «Вулкан», было всего четыре врача на 300 человек раненных и 170 холерных.

        

Князь А.С.Меншиков, перевоплотившийся из дипломата в главнокомандующего русскими силами в Крыму, после сражения был вынужден отвести свои войска для перегруппировки к Севастополю, попутно указав старшему флотскому офицеру Севастополя — Корнилову Владимиру Алексеевичу — на необходимость, с целью перекрытия доступа вражеского флота в Северную бухту, вечером 22 сентября, затопить 5 парусных линейных кораблей и два фрегата у ее входа. Корнилов, как человек участвовавший в строительстве черноморского флота, совместно с Лазаревым, был категорически против этого и для принятия решения, созвал совет, на котором герой Синопского сражения и соратник Корнилова П.С.Нахимов своим выступлением в поддержку этой идеи, переубедил старшего товарища. Мотивируя это тем, что в открытом бою Черноморский флот не выстоит против союзной эскадры, кораблей у нас меньше, а пароходов меньше намного! В итоге была вероятность и потери флота, оставления Севастополя без защиты и не достижения победы. Корнилов же придерживался идеи ближнего абордажного боя, рассчитывая таким образом одержать победу, но под давлением приведенных доводов, все же был вынужден отдать приказ о затоплении. Все вооружение с кораблей было снято, команды направлены на бастионы, строящиеся на суше.

Корнилов Владимир Алексеевич.

         Только 10 (22) сентября армия союзников смогла оправившись, двинуться дальше от Альмы в сторону Севастополя, все это время понадобилось на уборку убитых и раненных, а так же на отдых частям, участвовавшим в сражении. Армия двинулась к Бельбеку и в тот же день они увидели Северную сторону Севастополя.

         Рано утром, боясь быть отрезанными от остальной России, на рассвете 13 (25) сентября 1854 армия Меншикова, через Сапун-гору, мимо Мекензиевой горы покинула Севастополь и двинулась в Бахчисарай, две армии разминулись буквально в считанных сотнях метров, что стоило русским частям нескольких повозок артиллерийского парка, бывших в арьергарде колонны, и еще неизвестно, если бы кто-либо из них произвел атаку, чем бы вся кампания в итоге могла завершиться, так как и по свидетельству англичан и по свидетельству русских, ни те ни другие не были готовы к обороне и могли стать легкой добычей противника, таким образом союзники не ограничившись несколькими повозками, могли получить практически всю артиллерию, но судьба развела две армии. Пока развела.

         За день до этого, вечером 12 (24) сентября в ставке на Бельбеке состоялся совместный военный совет лорда Раглана и маршала Сент-Арно, на котором было принято решение о переходе армии в Балаклаву, руководствуясь информацией, что Северная сторона укреплена гораздо лучше Южной и учитывая удобство логистики — располагаясь южнее Севастополя, противник получал отличные судовые стоянки в многочисленных бухтах, отпадала необходимость совершать обход города, для причаливания на Северной стороне. Таким образом, две армии, направляясь в противоположные стороны утром 13 (25) сентября 1854г прошли друг радом с другом...

         Вечером того же дня английские части уже стояли у Балаклавы, но войти в поселок смогли только утром 14 (26) сентября, так как встретили сопротивление, размещенной там, роты греческого батальона (110 человек), которая забаррикадировавшись в развалинах крепости Чембало, считала своим долгом отстреливаться до последнего патрона. В результате 40 солдат роты было убито. В начале удача улыбалась грекам, так, пользуясь своим положениям на местности, они смогли вынудить английскую корабельную артиллерию, находившуюся с той стороны скалы, в открытом море, отвечать на огонь, как они думали греков, а на самом деле, огонь собственной артиллерии с побережья балаклавской бухты, ядра которой, выпущенные по крепости иногда перелетали в открытое море.

Балаклава.

 

         В этот же период у французской армии произошла смена командования, при переходе в Балаклаву, предчувствую свою скорую смерть от одолевавшей его холеры, маршал Сент-Арно передал свои полномочия генералу Канроберу. По пути в Константинополь 17 (29) сентября на судне «Бертолле» маршал скончался.

         Канробер расположил французские войска между Камышовой и Стрелецкой бухтой — там они построили огромный лагерь и называли его «Камьеш» - этот лагерь имел все признаки крупного города, позволявшего скрасить тоску французов по улочкам Парижа, были там и бани и театры и публичные дома, англичане же остались в Балаклаве, разобрав на дрова дома жителей и выгнав их из деревушки. Так Балалкава стала базой английской осадной армии до самого июля 1855года.

         Началось обустройство батарей и подготовка к активным боевым действиям. Работа кипела день и ночь. До передовых позиций англичан, на Сапун-горе, от Балалкавы была протянута первая в Крыму железнодорожная ветка на паровой тяге — длина ее составила 11 км. Позже, зимой, с мыса Фиолент в Варну был проложен первый в мире подводный телеграф для общения с Парижем и Лондоном в режиме реального времени.

         Но ошибку, совершенную при отказе от атаки слабо защищенной Северной стороны Севастополя, которую совершили Раглан и Сент-Арно, Канробер осознал позднее...

Генерал Канробер по темпераменту был полной противоположностью маршалу Сент-Арно и не имел той решимости и авантюризма, свойственного Сент-Арно, поэтому ожидать от него каких-либо смелых, молниеносных решений и действий, было бы не правильно, что и подтвердилось. Канробер знал, что при Альме русские потерпели поражение, но и в то же время союзнические войска были порядочно потрепаны, и Канробер как и некоторые его коллеги в руководстве союзников, видели, что если бы не несколько странное поведение русского командования во время битвы, русские могли бы рассчитывать на победу, но... этого не случилось. Зная это, Канробер логично опасался, что второй раз союзникам уже может так и не повезти в Севастополе, и второй раз нельзя полагаться на бездарность русского командования, как это случилось при Альме. Дадут ли русские им второй такой шанс? Проверять на практике никто не хотел. Таким образом, идея быстрого штурма было отложена — было решено бомбардировать и таким образом принуждать к сдаче, если нет, то ослабить оборонявшихся и готовить дальнейший штурм. Пришлось союзникам начинать активно против оборонительной линии русских строить свою — осадную линию.

         В этот период, состояние союзных войск, в плане обеспеченности и организационной подготовки, было еще на самом низком уровне — трудности с обеспечением были во всем, плюс эпидемия холеры вносила свою лепту, положение с продуктами было настолько печальным, что союзники были вынуждены отрядить экспедицию (несколько пароходов) в Ялту, с целью разграбления и пополнения запасами.

Ежедневно к французскому и английскому лагерям прибывали суда с боеприпасами и материалами необходимыми для подготовки, работа кипела, строились лагеря, возводились укрепления. Таким образом, к середине октября (новый стиль) все было готово, приготовления завершены, бомбардировка назначена на утро 17 октября (5 октября ст.стиль 1854).

         В последний мирный вечер Севастополя 4 (16) октября 1854г Корнилов прощаясь сказал капитану-лейтенанту Попову:

“Завтра будет жаркий день, англичане употребят все средства, чтобы произвести полный эффект, я опасаюсь за большую потерю от непривычки, впрочем, наши молодцы скоро устроятся: без урока же сделать ничего нельзя, а жаль, многие из нас завтра слягут”.

         C момента высадки десанта и последовавшего за этим Альминского сражения, ни у кого не возникало иллюзий по поводу целей войск коалиции в этой кампании и на этом театре, главная цель была — Севастополь. Основная нагрузка по организации обороны легла на Корнилова, Нахимова, Тотлебена и Истомина. Руководители обороны города прекрасно знали об этом и приложили максимум знаний и умений своих для устройства оборонительных сооружений будущего города-героя. Неоценимый вклад в подготовку к обороне был внесен инженер-полковником Эдуардом Ивановичем Тотлебеном — талантливейшим военным инженером.

Еще со времен Ушакова существовал план обустройства сухопутных бастионов гарнизона, но фактически с места работы не сдвинулись, пришлось все делать в спешном порядке в сентябре 1854года. Э.И.Тотлебен прибыл в Севастополь из Дунайской армии в августе 1854г, оставшись в городе, он предложил свой план возведения фортификационных сооружений Корнилову, которые его одобрил — основная идея плана состояла в том, что бы возводить бастионы и укрепления не из камня, а из корзин, заполненных землей, так называемых — туров, что повысило скорость их возведения и ремонтопригодность в случае разрушения.

         Вот что писал французский журнал:

“Нужно согласиться, что Тотлебен, по врожденному ли таланту или вследствие знания местности, показал себя более искусным инженером, чем его противники, и что он расположил свои батареи так, что они причиняли союзникам больше ущерба, чем батареи союзников — защитникам города”

         При анализе готовности города к обороне, необходимо учитывать, что Севастополь был подготовлен к обороне только с моря, располагая 8 береговыми батареями при 610 орудиях, гарнизон города насчитывал 9 батальонов (7 тыс человек), после затопления кораблей, к ним прибавились 24,5 тыс. членов экипажей эскадры. Оставшиеся незатопленными корабли были четко расписаны каждый по своей огневой позиции и были призваны оказывать огневую поддержку сухопутным войскам, находясь запертыми в бухте. Как указывалось выше, подготовку к обороне и саму оборону возглавил начштаба Черноморского флота Корнилов В.А., а ближайшим его помощником стал его еще сослуживец по «Азову» - Нахимов П.С., руководители по максимуму использовали время для подготовки, полученное в следствии отказа интервентов атаковать Севастополь сходу. Интересно, что и Корнилов и Нахимов, руководили обороной фактически неформально, так как все флотские и войсковые начальники гарнизона Севастополя самоустранились от этой работы —  командующий флотом адмирал М.Б. Берх находился в Николаеве, а начальник гарнизона города генерал Д.Е.Остен-Сакен предпочитал проводить время за молитвами, лишь только в феврале 1855года, Александром II на П.С.Нахимова были официально возложены обязанности военного губернатора Севастополя.

         Под чутким руководством, жители, в том числе женщины и дети, матросы и солдаты смогли в короткие сроки создать прочную сухопутную линию обороны, превратив морскую базу в неприступную крепость и с суши, которая ощетинилась на врага более 300 орудиями из своей сплошной оборонительной линии из бастионов. Малахов курган стал ключевым опорным пунктом линии обороны Севастополя.

         Утром в 6-30 5(17) октября 1854г началась первая бомбардировка Севастополя.

         Началось боевое крещение города-героя Севастополя.

         Планировалось, что бомбардирование должна начать французская мортирная батарея №3, но русские артиллеристы, заметив движение и приготовления на батареи, открыли упреждающий огонь по ней, французы им ответили, но не всей артиллерией, а лишь частью. Поэтому основная бомбардировка началась несколько позже, чем это планировалось.

         Вот как описывал начало бомбардировки непосредственный участник сражения:

«Закипел бой ужасный: застонала земля, задрожали окрестные горы, заклокотало море…, а в то же время и с наших батарей разразился адский огонь. …бомбы, каленые ядра, картечи, брандскугели… сыпались градом; треск и взрывы были повсеместны; все это сливалось в страшный и дикий гул; нельзя было различить выстрелов, было слышно одно только дикое и ужасающее клокотание; земля, казалось, шаталась под тяжестью сражающихся…»

         Таким образом, доблестные защитники смогли упредить начало вражеской бомбардировки, открыв собственный огонь. Активное участие принимали корабли "Гавриил" и "Ягудиил", пароходофрегаты "Владимир", "Херсонес" и "Крым". Флотская артиллерия во взаимодействии с сухопутной вела довольно эффективный огонь по целям расположенным на суше. Впервые был применен искусственно создаваемый крен судна для увеличения дальности стрельбы, в результате дальность увеличилась с 18 до 25 кабельтовых, так же морские артиллеристы освоили стрельбу по скрытым местностью целям, используя работу артиллерийских  корректировщиков, находящихся на стационарных постах. Силы союзников на первоначальном этапе этого первого бомбардирования города составляли 126 осадных орудий, против 118 русских из них против французов направлены были 64, а против англичан 54, остальные русские орудия (341) были распределены либо по тылам, либо по другим целям.

         Позиции сторон быстро заволокло пороховым дымом, чему способствовал полный штиль в этот день, поэтому прицеливание приходилось производить по вспышкам выстрелов противника. Артиллеристы с обеих сторон вели очень меткую стрельбу. Когда стало понятно, что штурма не будет, с русских позиций отвели в тыл пехотные полки, которые находясь на передовой, лишь несли необязательные потери. Но на передовой оставались еще рабочие команды, призванные восстанавливать разрушенные укрепления и во время работ нести постоянные потери.

         В 8-30 французские батареи на правом фланге были уже подавлены, а когда в 8-40 раздался взрыв — взлетел на воздух пороховой погреб — с русских батарей раздалось первое «ура!!!». К 10 часам французская батарея была подавлена совершенно. Страшный взрыв разметал прислугу батареи и вызвал смятение в рядах французских войск. За этот день защитники Севастополя смогли взорвать три пороховых склада — один у англичан и два у французов (второй был уничтожен в 13-25).

         Основной удар в первое время пришелся на, ставший позднее знаменитым, Четвертый бастион. Сразу по началу канонады, Корнилов во всю прыть пустил своего коня и помчался туда, свита его еле поспевала за ним.

“Когда мы взошли на банкет левого фаса бастиона, канонада была уже в полном разгаре, — пишет стоявший рядом с Корниловым на насыпи бастиона капитан Жандр, — воздух сгустился, сквозь дым солнце казалось бледным месяцем, и Севастополь был опоясан двумя огненными линиями: одну составляли наши укрепления, другая посылала нам смерть. На четвертом бастионе французские ядра и бомбы встречались с английскими”.

         Позади Четвертого бастиона были расположены две батареи, которые так же отвечали на стрельбу противника, перекидывая ядра, через бастион на траншеи французов. Побыв на Четвертом, побродив среди защитников и оценив обстановку, Корнилов изъявил желание направиться к Нахимову, на Пятый бастион. На нем, оба лично руководили наведением орудий, в тот момент, когда прислугу нещадно косило вражескими пулями и картечью. Находясь на Пятом бастионе и постоянно рискуя своей жизнью, Корнилов подавал отличный пример обороняющимся, но и в тоже время, офицеры, видевшие это, понимали, какое будет иметь впечатление, возможная гибель руководителя обороны в самом ее начале, на личный состав. Один из офицеров пятого бастиона решился наконец указать Корнилову на отчаянную опасность и на то, что его подчиненные, т. е. все защитники бастионов, даже обижены тем, что он лично явился сюда и этим показывает свое недоверие к ним, исполняющим свой долг.

“Долг? А зачем же вы хотите мне мешать исполнить мой долг?”

— спросил Корнилов.

         После командующий посетил Шестой бастион, вернувшись оттуда домой, выслушав срочные донесения и отдав необходимые распоряжения, собрался снова ехать на Малахов курган, но флаг-офицер Крюднер, только прибывший оттуда, передал, что командующий им Истомин, просил его не приезжать ни в коем случае.

         В 9 утра Корнилов составил свой последний рапорт Меншикову.

“Его светлости князю Александру Сергеевичу Меншикову. 5 октября, 9 часов. Со светом открылась взаимная канонада 4 и 5 №, более всех терпят 4. Анфилируется англичанами и французами. Покуда наши артиллеристы стоят хорошо, но разрушено порядочно. Войска укрыты. К несчастью, штиль и дым стоит кругом. Боюсь штурма. Впрочем, меры все взяты. Остальное в руках божиих. Приехал домой посмотреть с высоты и ничего не видать. Насчет сикурсировки одной стороны Южной бухты не вижу возможности. Полагал бы полезным иметь по полку лишнему и на той и на другой стороне. Неприятельский огонь направлен, как я сказал, на батареи, но много бомб падет и в город.»

         Тогда Корнилов снова направился на Четвертый бастион.

         Напряжение бомбардирования постоянно усиливалось.

         По пути командующему сообщили, в следствии того что на этом направлении у англичан оказался как количественный так и качественный перевес, на Третьем бастионе уже третий раз меняют выкошенную прислугу, и были убиты или ранены по очереди шесть его командиров, прибыв туда и  осмотрев бастион, Корнилов обратился к солдатам.

“Ребята,  товарищи ваши заставили замолчать французскую батарею, постарайтесь сделать то же”.

         Осмотрев бастион, Корнилов заявил, что все же не смотря на уверения Истомина, что там, на Малаховом кургане, все в порядке и приезжать не стоит, желает его посетить. Около 11 часов утра командующий начал подниматься на лошади на Малахов курган.

Командирская башня на Малаховом кургане.

Сойдя с нее, Корнилов зашел в первый этаж башни, он был полон раненых, подняться наверх не дал Истомин, доложив, что по башне ведется огонь трех английских батарей и что живых там никого нет. Адмирал решил посетить Ушакову балку и как не отговаривал его от этого флаг-офицер, не смог разубедить. Подходя к своей лошади, сделав пять-шесть шагов, Корнилов получил ранения пролетавшим ядром, которое попало ему в левую часть низа живота и в верх левой ноги, раздробив ее. Адмирал упал. Подбежавшие его поднимать услышали ту знаменательную фразу.

“Отстаивайте же Севастополь!”

И потерял сознание.

         Он умер на перевязочном пункте в госпитале, прежде дважды прошептав «Ура, ура», после того как услышал, что английские батареи сбиты и лишь два орудия обстреливают Малахов курган.

         Когда погиб Корнилов, сражение было еще в самом разгаре. Управление обороной перешло к его ближайшему соратнику П.С.Нахимову. Уже тогда было понятно, что усилия приложенные всеми участниками при подготовке, не пропали даром, с ходу, после бомбардирования, Севастополь неприятелю не взять.

         В 12-45, с опозданием на 6 часов в бой вступил французский флот. Позже подключился и английский — всего корабельная артиллерия на судах, участвующих в бомбардировке, насчитывала 1340 орудий (из 2680). Всего союзный флот, принимавший участие в обстреле, состоял из 50 судов. Опасаясь русских батарей, суда расположились на расстоянии 6-16 кабельтовых (900-2700 метров) от берега в виде полукруга. Но русские батареи (5шт) и два пароходофрегата «Одесса» и «Бессарабия» уверенно отвечали  нападающим и с моря, так по результатам дня пострадало пять французских линейных кораблей, а у англичан — три (в том числе «Альбион» , «Аретуза» и «Кинг»), плюс сел на мель «Родней». По итогам дня, на союзной эскадре, несколько сот человек были убиты и получили ранения. После получения таких повреждений, практика использования флота при бомбардировании крепости была отменена.

         В конце дня на башне Малахова кургана был полностью снесен второй этаж и выведено из строя 30 русских орудий, при 8-ми у англичан и решись в конце дня союзники на штурм, то возможно Малахов курган был бы взят почти на год ранее, чем это случилось. Но, видя отсутствие подобного результата на французском фланге, плюс неудачные действия объединенного флота, все это сыграло в пользу защитников. Штурм произведен не был.

         К 15-ти часам полностью замолчал Третий бастион, на котором половина орудий была уничтожена, а амбразуры другой половины засыпаны землей, взорвался пороховой погреб — в результате взрыва, укрепление было практически полностью уничтожено, а от многих защитников вообще ничего не осталось, в том числе и от капитан-лейтенанта Лесли. Командование вынуждено было прислать на помощь Третьему бастиону с линкора «Ягудиил» команду в количестве 75 матросов, из которых через сутки, осталось в живых лишь 20.

         Когда смерклось, нападавшие прекратили канонаду, позже замолчали и русские орудия.

         Мечты о том чтобы завершить день штурмом пришлось отставить... Как французы так и англичане признавали, что русские своим ответным огнем смогли подавить активность атакующих, которые не ожидали такого мощного отпора и такого уровня подготовки артиллеристов и гарнизонных укреплений. В ходе первой бомбардировки Севастополя по городу было выпущено более 50 тыс. снарядов. Этот огненный вал был призван сопротивление защитников и открыть путь для дальнейшего штурма, но этому не суждено было сбыться. Крепость выстояла, оборонительные сооружения не получили непоправимых повреждений, единственное, что омрачало победу, а по итогам дня можно утверждать, что это была именно победа в этот день, это гибель адмирала Корнилова, мрачной тенью падавшая на итоги этого дня. Всего за этот день защитниками было потеряно 1112 человека, у союзников — 348. Два бастиона были практически полностью разрушены, многие дома были разбиты. Но то что враги разрушали днем — защитники восстанавливали ночью. Основная нагрузка при бомбардировании пришлась на артиллеристов, за день защитниками было произведено 20 тыс. выстрелов.

         Таким образом, союзная армия не смогла добиться поставленных перед ней целей, понеся при этом большие потери. Ожидания легкого штурма города, не укрепленного с берега, не оправдались. Необходимо было готовиться к длительной и тяжелой осаде.

         К утру 6(18) октября 1854г все разрушенные укрепления, к удивлению союзников, были восстановлены и город был готов к отражению новых атак, с новым командующим — П.С.Нахимовым. Союзники еще несколько дней обстреливали город, но уже не с прежней интенсивностью. Раглан и Канробер решили начать осаду и перенести штурм еще на две недели.

         В дальнейшем городу-герою и его защитникам еще предстояло выдержать 5 бомбардировок, каждая из которых длилась от 2 до 10 дней. Еще предстояло потерять 102 тыс. русских солдат и уничтожить 72 тыс. интервентов, еще будут выпущены 1,356 млн снарядов по Севастополю и 1,026млн из Севастополя. Для Севастополя и его защитников все только начиналось.

         Три обороны одной войны тесно переплелись между собой, создавая историю той самой войны. Интересно переплетение судеб людей, судеб участников, ведь даже при поверхностном изучении вопроса, всплывает связь В.С.Завойко с П.С.Нахимовым, связь архимандрита Александра с Алексопольским полком, оборонявшим Малахов курган, и их, таких связей, на самом деле, наверняка, гораздо больше. Сотни тысяч судеб переплелись, встретились во время этой войны, тысячи судеб прервались…

*по материалам сети Интернет.