Почти за два года проживая в В.Новгороде, я успел обзавестись некоторыми любимыми местами, возвращаться в которые хочется и не раз, любимыми дорогами\маршрутами, ездить по которым мне совершенно не надоедает. Одно из таких мест – Чудовский район Новгородской области, п.Селищи и расположенные в нем казармы (бывшие) одноименного военного поселения (19-го века). Так же как и само место, так и дорога к нему, одна из моих любимых – минимальное движение, максимальная красота (слева/справа рядом постоянно несет свои воды Волхов), плюс именно в этом районе местность не такая плоская как везде и есть возможность покрутить как вверх, так и вниз. В самих казармах я побывал первый и единственный раз в прошлом году (июль), а по самой дороге уже и в этом году катался.
Как всегда в воскресенье завел будильник на 6, но удачно проснулся в 5 и в 6 уже выехал. Еще просыпаясь на ходу в районе кухни, подумал, а может ну его эти 100, может 50 и домой, но глянул на календарь и понял – потом может и не быть, учитывая поездку домой, Кавказ и т.д. а посмотрев за окно и увидев полный штиль, я окончательно определился – штиль очень большая редкость и он или есть или его сразу нет, ну как мед.
Выехал в сторону Питера. Дорога пустая и вся моя.
Новый мост через Волхов в Дервяницах еще только ждет открытия, поэтому и такой пустынный.
Как для шести утра, то солнце было уже достаточно высоко, ну а что поделать – белые ночи, они такие, хотя здесь они скорее серые.
Проехал городок авиаторов – Кричевицы – точнее бывший городок авиаторов – сейчас там уже не базируется никто, а до этого была военно-транспортная авиация, хотя на обратном пути, в этом районе, надо мною постоянно кружили легкие одномоторные самолеты, подозреваю, что теперь именно они там и базируются. Особняком стоят, как по мне, типичные для военного городка, дома. Неожиданно – в Кречевицах положили новый асфальт. Местами. Но тем не менее! А еще, я знаю, что в частном секторе, там, собакоопасный отрезок, постоянно я там «встречался», но в это утро, на меня не обратили внимание. И на обратном пути, кстати, тоже. Видимо жара…
Сам маршрут идет почти строго на север, вдоль Волхова и так как именно по Волхову был установлен фронт во время ВОВ, то обочина изобилует разнообразными мемориалами, памятными местами и братскими захоронениями.
Все не снимал, только некоторые.
Как обычно, аккуратненько форсировал Волхов, с помощью моста на М10 и вот она, моя дорога.
Следующая остановка Муравьи и то что там осталось…
Ехалось хорошо, за первые два часа по этому маршруту я встретил всего две машины, умеренные пригорки, хороший асфальт, позволяли держать 25-27. Справа бежит Волхов.
Местами приближаясь очень близко к дороге, 20-30 метров.
Да-да…бывают реки и с такими названиями.
Ну вот и первые…язык не поворачивается сказать, казармы, правильней сказать, то что от них осталось – Муравьевские казармы в деревне Муравьи. Этак «скала-останец» и кусочки фундамента по периметру это и есть все то, что осталось. Это остатки здания гауптвахты.
А вот как было (сегодня буду использовать не только свои фото и свои фото не только с этой поездки, а и с прошлогодней своей)
Строить казармы начали, как и все остальные Аракчеевские, в один период. В 1818 году и закончили в 1828г.
Вот. Не мое. Цитата.
Жизнь в военных поселениях была тяжела не только для поселян, но и для офицеров. Требования дисциплины в поселённых полках были тяжёлыми даже по меркам тех времён. День офицера был расписан до мелочей, и любые, даже мелкие, проступки карались довольно сурово. Досуг офицеров была призвана скрасить «ресторация», открытая в одном из зданий комплекса 17 октября 1826 г. Предназначалось это заведение для холостых офицеров. Старшими в ней приказами командира полка назначались штаб-офицеры, которым поручалось «введение в ресторации благопристойности и порядка». Так что атмосфера в этом заведении царила натянутая – уже вскоре после открытия три офицера были арестованы за то, что пришли в «ресторацию» в головных уборах. Были написаны особые «Правила о посещении ресторации». В ней строго воспрещалось «иметь горячие напитки», «вовсе употреблять шампанское вино», брать на «запиши», но зато офицерам предоставлялась возможность иметь дешёвый стол, «для большого удовольствия» устраивать собрания с музыкой, скромную игру в «бостон, вист и пикет, в шашки, в шахматы», a приезжающим разрешалось «останавливаться с удобствами в покоях». Довольно часто в «ресторации» устраивались балы. Впрочем, это были скорее музыкальные вечера для офицеров – дамы на них не приглашались.
Не однажды полк в Муравьях удостаивали своим посещением императоры. Александр I бывал здесь дважды – в сентябре 1824 г. и в июле 1825 г. Николай I впервые побывал в Муравьёвских казармах в июле 1826 г., и уже в октябре того же года вновь посетил их.
В 1830 году в Муравьевских казармах развернулись кровавые события.
Тоже не мое.
Вскоре произошли события, изменившие дальнейшую судьбу военных поселений. В 1830 г. в Польше вспыхнуло антирусское восстание, и 29 ноября действующим батальонам Гренадерского его величества короля прусского полка было предписано готовиться к выступлению в поход. 13 декабря во всём Гренадерском корпусе было отслужено напутственное молебствие, а на следующий день полки выступили в поход. Во время их отсутствия Муравьёвские казармы стали ареной драматических и кровавых событий – поселяне округа приняли активное участие в бунте 1831 г. Волнения перекинулись сюда 17 июля из соседнего округа Гренадерского его величества императора австрийского полка. Поселяне стали хватать своих офицеров и чиновников, жестоко избивая их, а ночью того же дня устроили публичную их казнь на полковом плацу. По воспоминаниям полкового священника о. Воинова схваченных офицеров по одному выводили из здания гауптвахты на плац, где поселянин Горшков рубил их саблей, а остальные добивали упавших. Так были убиты командир поселённого батальона майор Яцковский, капитаны Дасаев и Денисов, тогда же был убит аптекарский ученик Фёдоров. Тела их лежали на плацу до утра. 19 июля были убиты ещё два офицера – подпоручики Грешников и Федулов.
Тела погибших были без гробов закопаны на поле, за офицерской «ресторацией». Впоследствии родные убитых соорудили на могилах незатейливые каменные надгробия, но уже в конце XIX в. они находились в плачевном состоянии.
Прекратился бунт так же внезапно, как и начался. 26 июля Муравьи посетил Николай I, произнесший гневную речь перед поселянами в манеже, а затем в округ стали прибывать войска. Начались аресты и суд. Возмездие было жестоким – признанные виновными были биты кнутом и шпицрутенами, и далеко не все из них пережили это наказание. Экзекуция проводилась частично в Новгороде, частично – на плацу полкового штаба, в присутствии остальных поселян.
Во время Великой Отечественной Войны именно в районе Муравьев пыталась прорвать фронт «Голубая дивизия» (Испания), но безрезультатно. В результате этих боев казармы прекратили существование. Плюс после войны остатки кирпичных стен были разобраны для восстановления Новгорода.
Передохнул в тени. Подзарядился энергией, а энергетическим спонсором этой поездки был квас «Никола», это вместо кем-то съеденного сникерса, припрятанного мною в холодильнике.
Временами дорога пряталась в холмы и тогда реки видно не было, в временами ныряла в поля, разукрашенные как кистью, мазками иван-чая, особенно красиво смотрелись его росписи на том берегу, но я был без нужного объектива в этот раз.
А по сторонам, через каждые три-четыре километра деревни и деревни, небольшие, в большинстве своем в два ряда домов, один по одной стороне дороги, другой по противоположной.
В одной из деревень, с киношным названием Дубровка, присмотрел незаметный съезд в сторону реки и место чудесное для палаточного отдыха, вот оно.
Грунтовочка убегает между березками вниз к воде, до самой воды она скорее всего не доходит, но очень близко.
Ровно через два часа пути был в Селищах.
Вот моя деревня, вот он…а нет, не он. А они. Казармы.
В этот раз я заехал с другой стороны, через манеж в тот раз я тут не был.
Манеж.
Прошел дальше, это полковая церковь – Святого Духа. Была.
Таким образом я прошел насквозь все помещения и выбрался на ту сторону, где был плац. Под слоем грунта, на дорожках еще видна брусчатка.
Вид с «лица».
Пока стоял с раскрытым ртом и любовался, был атакован стаей вот таких товарищей. Пришлось отбиваться. Были потери, как у меня, так и у них.
Особенно мне досталось от насекомых, когда я полез в траву заниматься макросъемкой незабудок…
Заглянул внутрь с другой стороны, там все печально очень, что и неудивительно, впрочем. На углу видны памятные таблички.
Вид сверху. Конечно не мое.
Чем примечательны казармы в Селищах. Как и у всех воинских аркчеевских поселений у них богатая история, много личностей известных прошло через них, в частности именно через эти, пусть и не долго, пару месяцев, прошел М.Ю.Лермонтов.
Так же как и в Муравьях, строительство здесь началось в 1818.
Окончено в 1826. Квартироваться здесь стал Гренадерский аракчеевский полк. Необходимо заметить, что до этого военные подразделения всегда стояли постоем на квартирах гражданского населения и все эта кампания, связанная с военными поселениями была призвана для того чтобы уменьшить эту нагрузку с населения и т.о. решить квартирный вопрос армии, хотя бы частично.
Интересное описание быта офицеров и солдат.
Одним из своеобразных нарядов для офицеров был наряд «для отогнания волков». Эти хищники нападали на хозяйства поселян даже днём и наносили им серьёзный ущерб. Для борьбы с ними в сентябре и октябре в полку формировалась команда из 50 человек с ружьями, по 10 холостых и одному боевому патрону на человека, под командой офицера. В семь часов вечера команда выходила в поле, и, рассыпавшись попарно почти на версту, прочёсывала окрестности, изредка постреливая. Вот как вспоминал о таких нарядах один из офицеров: «Бывало дождь проливной, топь невылазная, ни спереди, ни сзади ни зги не видать, всюду непроглядная тьма, а волчья команда ходи и пугай невидимых волков, тут же где-нибудь под кустом приютившихся и спокойно выжидавших конца грозной экспедиции». Пройдя вёрст 8-10, команда возвращалась назад. Офицеры называли это мероприятие «ловлей ветра в поле».
Здесь так же в 1831 году вспыхнуло восстание поселян и так же были жертвы. Позже гренадеров сменили гусары.
Вот что сохранилось о прибывании Лермонтова в казармах.
Ещё одной яркой личностью, по образному выражению полкового историка «светлым метеором промелькнувшей» в полковой жизни был М.Ю. Лермонтов. Отправленный за дуэль с сыном французского посланника в Петербурге Э. де Барантом на Кавказ, в Нижегородский драгунский полк, он вскоре, 11 октября 1837 г. был переведён в л.-гв. Гродненский гусарский полк. Из-за обособленной стоянки и удалённости от столицы полк был своего рода местом ссылки для гвардейских офицеров.
М.Ю. Лермонтов прибыл в полк 26 февраля 1838 г., и был зачислен в 4-й эскадрон. В первый же день своего пребывания в полку он затеял карточную игру с офицерами, проиграв значительную сумму, а уже на следующий день он дежурил по полку. Поселился М.Ю. Лермонтов на одной квартире с корнетом Н.А. Краснокутским. В этой квартире поэт исписал все стены стихами, которые ещё долго бережно сохранялись, пока какой-то инженер, проводивший ремонт в отсутствие полка, не закрасил их. Осталась только вырезанная перочинным ножом на одном из подоконников фамилия поэта.
В полку М.Ю. Лермонтов продолжил творческую деятельность – здесь он по подстрочному переводу Н.А. Краснокутского перевёл один из «Крымских сонетов» Мицкевича и сочинил экспромт «Русский немец белокурый» по случаю проводов сослуживца М.И. Цейдлера на Кавказ. Кроме того, он написал две картины из кавказской жизни: «Черкес» и «Воспоминание о Кавказе». Их и черкесский пояс с набором из чернёного серебра он подарил другому однополчанину – М.И. Арнольди.
За полтора месяца своего пребывания в полку М.Ю. Лермонтов шесть раз дежурил по полку, два раза был в церковном параде, причём командовал взводом, был в отпуске в Петербурге на 8 дней. Отзывы сослуживцев (А.И. Арнольди, М.И. Цейдлера, Х.Ф. Герлаха) отмечают его язвительный характер, что, однако, «не мешало ему быть коноводом всех гусарских затей и пирушек и оправдывалось товарищами как одно из проявлений его исключительной натуры». В обществе полковых дам он был скучен и угрюм, чаще других посещал баронессу С.Н. Сталь-фон-Гольштейн, при этом обыкновенно садился в угол и молча прислушивался к пению и шуткам общества. В служебном отношении он был всегда исправен.
9 апреля 1838 г. благодаря усилиям своей бабушки Е.А. Арсеньевой М.Ю. Лермонтов был переведён в л.-гв. Гусарский полк, однако из Селищ он уехал не сразу – 18 апреля подал рапорт о болезни и ещё некоторое время находился при полку.
После ВОВ казармы не восстанавливали.
Перекусив с видом на манеж и церковь, я отправился в обратный путь. Поднялся легкий встречный ветер. Волхов теперь бежал по правую руку.
Через 2,5 часа я был в В.Новгороде.
Как всегда в воскресенье завел будильник на 6, но удачно проснулся в 5 и в 6 уже выехал. Еще просыпаясь на ходу в районе кухни, подумал, а может ну его эти 100, может 50 и домой, но глянул на календарь и понял – потом может и не быть, учитывая поездку домой, Кавказ и т.д. а посмотрев за окно и увидев полный штиль, я окончательно определился – штиль очень большая редкость и он или есть или его сразу нет, ну как мед.
Выехал в сторону Питера. Дорога пустая и вся моя.
Новый мост через Волхов в Дервяницах еще только ждет открытия, поэтому и такой пустынный.
Как для шести утра, то солнце было уже достаточно высоко, ну а что поделать – белые ночи, они такие, хотя здесь они скорее серые.
Проехал городок авиаторов – Кричевицы – точнее бывший городок авиаторов – сейчас там уже не базируется никто, а до этого была военно-транспортная авиация, хотя на обратном пути, в этом районе, надо мною постоянно кружили легкие одномоторные самолеты, подозреваю, что теперь именно они там и базируются. Особняком стоят, как по мне, типичные для военного городка, дома. Неожиданно – в Кречевицах положили новый асфальт. Местами. Но тем не менее! А еще, я знаю, что в частном секторе, там, собакоопасный отрезок, постоянно я там «встречался», но в это утро, на меня не обратили внимание. И на обратном пути, кстати, тоже. Видимо жара…
Сам маршрут идет почти строго на север, вдоль Волхова и так как именно по Волхову был установлен фронт во время ВОВ, то обочина изобилует разнообразными мемориалами, памятными местами и братскими захоронениями.
Все не снимал, только некоторые.
Как обычно, аккуратненько форсировал Волхов, с помощью моста на М10 и вот она, моя дорога.
Следующая остановка Муравьи и то что там осталось…
Ехалось хорошо, за первые два часа по этому маршруту я встретил всего две машины, умеренные пригорки, хороший асфальт, позволяли держать 25-27. Справа бежит Волхов.
Местами приближаясь очень близко к дороге, 20-30 метров.
Да-да…бывают реки и с такими названиями.
Ну вот и первые…язык не поворачивается сказать, казармы, правильней сказать, то что от них осталось – Муравьевские казармы в деревне Муравьи. Этак «скала-останец» и кусочки фундамента по периметру это и есть все то, что осталось. Это остатки здания гауптвахты.
А вот как было (сегодня буду использовать не только свои фото и свои фото не только с этой поездки, а и с прошлогодней своей)
Строить казармы начали, как и все остальные Аракчеевские, в один период. В 1818 году и закончили в 1828г.
Вот. Не мое. Цитата.
Жизнь в военных поселениях была тяжела не только для поселян, но и для офицеров. Требования дисциплины в поселённых полках были тяжёлыми даже по меркам тех времён. День офицера был расписан до мелочей, и любые, даже мелкие, проступки карались довольно сурово. Досуг офицеров была призвана скрасить «ресторация», открытая в одном из зданий комплекса 17 октября 1826 г. Предназначалось это заведение для холостых офицеров. Старшими в ней приказами командира полка назначались штаб-офицеры, которым поручалось «введение в ресторации благопристойности и порядка». Так что атмосфера в этом заведении царила натянутая – уже вскоре после открытия три офицера были арестованы за то, что пришли в «ресторацию» в головных уборах. Были написаны особые «Правила о посещении ресторации». В ней строго воспрещалось «иметь горячие напитки», «вовсе употреблять шампанское вино», брать на «запиши», но зато офицерам предоставлялась возможность иметь дешёвый стол, «для большого удовольствия» устраивать собрания с музыкой, скромную игру в «бостон, вист и пикет, в шашки, в шахматы», a приезжающим разрешалось «останавливаться с удобствами в покоях». Довольно часто в «ресторации» устраивались балы. Впрочем, это были скорее музыкальные вечера для офицеров – дамы на них не приглашались.
Не однажды полк в Муравьях удостаивали своим посещением императоры. Александр I бывал здесь дважды – в сентябре 1824 г. и в июле 1825 г. Николай I впервые побывал в Муравьёвских казармах в июле 1826 г., и уже в октябре того же года вновь посетил их.
В 1830 году в Муравьевских казармах развернулись кровавые события.
Тоже не мое.
Вскоре произошли события, изменившие дальнейшую судьбу военных поселений. В 1830 г. в Польше вспыхнуло антирусское восстание, и 29 ноября действующим батальонам Гренадерского его величества короля прусского полка было предписано готовиться к выступлению в поход. 13 декабря во всём Гренадерском корпусе было отслужено напутственное молебствие, а на следующий день полки выступили в поход. Во время их отсутствия Муравьёвские казармы стали ареной драматических и кровавых событий – поселяне округа приняли активное участие в бунте 1831 г. Волнения перекинулись сюда 17 июля из соседнего округа Гренадерского его величества императора австрийского полка. Поселяне стали хватать своих офицеров и чиновников, жестоко избивая их, а ночью того же дня устроили публичную их казнь на полковом плацу. По воспоминаниям полкового священника о. Воинова схваченных офицеров по одному выводили из здания гауптвахты на плац, где поселянин Горшков рубил их саблей, а остальные добивали упавших. Так были убиты командир поселённого батальона майор Яцковский, капитаны Дасаев и Денисов, тогда же был убит аптекарский ученик Фёдоров. Тела их лежали на плацу до утра. 19 июля были убиты ещё два офицера – подпоручики Грешников и Федулов.
Тела погибших были без гробов закопаны на поле, за офицерской «ресторацией». Впоследствии родные убитых соорудили на могилах незатейливые каменные надгробия, но уже в конце XIX в. они находились в плачевном состоянии.
Прекратился бунт так же внезапно, как и начался. 26 июля Муравьи посетил Николай I, произнесший гневную речь перед поселянами в манеже, а затем в округ стали прибывать войска. Начались аресты и суд. Возмездие было жестоким – признанные виновными были биты кнутом и шпицрутенами, и далеко не все из них пережили это наказание. Экзекуция проводилась частично в Новгороде, частично – на плацу полкового штаба, в присутствии остальных поселян.
Во время Великой Отечественной Войны именно в районе Муравьев пыталась прорвать фронт «Голубая дивизия» (Испания), но безрезультатно. В результате этих боев казармы прекратили существование. Плюс после войны остатки кирпичных стен были разобраны для восстановления Новгорода.
Передохнул в тени. Подзарядился энергией, а энергетическим спонсором этой поездки был квас «Никола», это вместо кем-то съеденного сникерса, припрятанного мною в холодильнике.
Временами дорога пряталась в холмы и тогда реки видно не было, в временами ныряла в поля, разукрашенные как кистью, мазками иван-чая, особенно красиво смотрелись его росписи на том берегу, но я был без нужного объектива в этот раз.
А по сторонам, через каждые три-четыре километра деревни и деревни, небольшие, в большинстве своем в два ряда домов, один по одной стороне дороги, другой по противоположной.
В одной из деревень, с киношным названием Дубровка, присмотрел незаметный съезд в сторону реки и место чудесное для палаточного отдыха, вот оно.
Грунтовочка убегает между березками вниз к воде, до самой воды она скорее всего не доходит, но очень близко.
Ровно через два часа пути был в Селищах.
Вот моя деревня, вот он…а нет, не он. А они. Казармы.
В этот раз я заехал с другой стороны, через манеж в тот раз я тут не был.
Манеж.
Прошел дальше, это полковая церковь – Святого Духа. Была.
Таким образом я прошел насквозь все помещения и выбрался на ту сторону, где был плац. Под слоем грунта, на дорожках еще видна брусчатка.
Вид с «лица».
Пока стоял с раскрытым ртом и любовался, был атакован стаей вот таких товарищей. Пришлось отбиваться. Были потери, как у меня, так и у них.
Особенно мне досталось от насекомых, когда я полез в траву заниматься макросъемкой незабудок…
Заглянул внутрь с другой стороны, там все печально очень, что и неудивительно, впрочем. На углу видны памятные таблички.
Вид сверху. Конечно не мое.
Чем примечательны казармы в Селищах. Как и у всех воинских аркчеевских поселений у них богатая история, много личностей известных прошло через них, в частности именно через эти, пусть и не долго, пару месяцев, прошел М.Ю.Лермонтов.
Так же как и в Муравьях, строительство здесь началось в 1818.
Окончено в 1826. Квартироваться здесь стал Гренадерский аракчеевский полк. Необходимо заметить, что до этого военные подразделения всегда стояли постоем на квартирах гражданского населения и все эта кампания, связанная с военными поселениями была призвана для того чтобы уменьшить эту нагрузку с населения и т.о. решить квартирный вопрос армии, хотя бы частично.
Интересное описание быта офицеров и солдат.
Одним из своеобразных нарядов для офицеров был наряд «для отогнания волков». Эти хищники нападали на хозяйства поселян даже днём и наносили им серьёзный ущерб. Для борьбы с ними в сентябре и октябре в полку формировалась команда из 50 человек с ружьями, по 10 холостых и одному боевому патрону на человека, под командой офицера. В семь часов вечера команда выходила в поле, и, рассыпавшись попарно почти на версту, прочёсывала окрестности, изредка постреливая. Вот как вспоминал о таких нарядах один из офицеров: «Бывало дождь проливной, топь невылазная, ни спереди, ни сзади ни зги не видать, всюду непроглядная тьма, а волчья команда ходи и пугай невидимых волков, тут же где-нибудь под кустом приютившихся и спокойно выжидавших конца грозной экспедиции». Пройдя вёрст 8-10, команда возвращалась назад. Офицеры называли это мероприятие «ловлей ветра в поле».
Здесь так же в 1831 году вспыхнуло восстание поселян и так же были жертвы. Позже гренадеров сменили гусары.
Вот что сохранилось о прибывании Лермонтова в казармах.
Ещё одной яркой личностью, по образному выражению полкового историка «светлым метеором промелькнувшей» в полковой жизни был М.Ю. Лермонтов. Отправленный за дуэль с сыном французского посланника в Петербурге Э. де Барантом на Кавказ, в Нижегородский драгунский полк, он вскоре, 11 октября 1837 г. был переведён в л.-гв. Гродненский гусарский полк. Из-за обособленной стоянки и удалённости от столицы полк был своего рода местом ссылки для гвардейских офицеров.
М.Ю. Лермонтов прибыл в полк 26 февраля 1838 г., и был зачислен в 4-й эскадрон. В первый же день своего пребывания в полку он затеял карточную игру с офицерами, проиграв значительную сумму, а уже на следующий день он дежурил по полку. Поселился М.Ю. Лермонтов на одной квартире с корнетом Н.А. Краснокутским. В этой квартире поэт исписал все стены стихами, которые ещё долго бережно сохранялись, пока какой-то инженер, проводивший ремонт в отсутствие полка, не закрасил их. Осталась только вырезанная перочинным ножом на одном из подоконников фамилия поэта.
В полку М.Ю. Лермонтов продолжил творческую деятельность – здесь он по подстрочному переводу Н.А. Краснокутского перевёл один из «Крымских сонетов» Мицкевича и сочинил экспромт «Русский немец белокурый» по случаю проводов сослуживца М.И. Цейдлера на Кавказ. Кроме того, он написал две картины из кавказской жизни: «Черкес» и «Воспоминание о Кавказе». Их и черкесский пояс с набором из чернёного серебра он подарил другому однополчанину – М.И. Арнольди.
За полтора месяца своего пребывания в полку М.Ю. Лермонтов шесть раз дежурил по полку, два раза был в церковном параде, причём командовал взводом, был в отпуске в Петербурге на 8 дней. Отзывы сослуживцев (А.И. Арнольди, М.И. Цейдлера, Х.Ф. Герлаха) отмечают его язвительный характер, что, однако, «не мешало ему быть коноводом всех гусарских затей и пирушек и оправдывалось товарищами как одно из проявлений его исключительной натуры». В обществе полковых дам он был скучен и угрюм, чаще других посещал баронессу С.Н. Сталь-фон-Гольштейн, при этом обыкновенно садился в угол и молча прислушивался к пению и шуткам общества. В служебном отношении он был всегда исправен.
9 апреля 1838 г. благодаря усилиям своей бабушки Е.А. Арсеньевой М.Ю. Лермонтов был переведён в л.-гв. Гусарский полк, однако из Селищ он уехал не сразу – 18 апреля подал рапорт о болезни и ещё некоторое время находился при полку.
После ВОВ казармы не восстанавливали.
Перекусив с видом на манеж и церковь, я отправился в обратный путь. Поднялся легкий встречный ветер. Волхов теперь бежал по правую руку.
Через 2,5 часа я был в В.Новгороде.
Комментариев нет:
Отправить комментарий